Швеция выступает за свободу всемирной паутины в глобальном масштабе. Ну, а как обстоят дела со свободой Интернета в самой Швеции? Свободны ли — и в какой мере — отправители электронной почты в Умео, те, кто выходят в сеть в Линчёпинге или скачивают файлы в Даларне?
Как в Швеции регулируется Интернет? Чтобы проникнуть в суть дела, нам придется глубже затронуть шесть важных аспектов темы: способность к подключению, прозрачность, цензуру, надзор, неприкосновенность частной жизни и авторское право.
Народ со связями
Швеция — одна из самых «связеобеспеченных» стран в мире: примерно 90% шведских семей имеют доступ в Интернет. Швеция была также в числе первых, где подключенным стало большинство населения — уже к 2001 г., — не в последнюю очередь, благодаря принятию постановлений, которые обеспечили операторам сетей возможность коллективного доступа к сетевой инфраструктуре, что позволило удерживать тарифы на уровне куда ниже среднеевропейского.
С другой стороны, операторы сетей не обязаны рассматривать все участвующие в обмене данные как равноценные: хотя в большинстве случаев это так и есть, условия конкуренции тоже играют свою роль. В целом же, по словам Патрика Фэльтстрёма, заведующего исследовательским отделом организации Netnod, шведского оператора инфраструктурных ресурсов Интернета, принятые в Швеции правила имели положительное влияние на показатели подключаемости. «Доступ, который обеспечивает вам приобретение самого обыкновенного широкополосного интернет-абонемента в Швеции, более свободен, чем в большинстве других точек планеты», — говорит он.
Прозрачность правительства
Одним из следствий того, что такая большая доля населения Швеции оказалась онлайн за столь короткий промежуток времени, стало перемещение в сеть государственных сервисов. Так, в Швеции уже давно стало возможным подавать налоговые декларации онлайн. А с 2003 г. в Швеции действует специальная комиссия по вопросам электронного правительства, задачей которой является обеспечение сетевого доступа к сервисам публичной администрации всех уровней — муниципального, областного и государственного.
Но поставить задачу — одно дело, а осуществить — другое: добиться того, чтобы все государственные учреждения обеспечили сетевой доступ к своим базам данных и другим документам, открытым для граждан в удобном и бесплатном формате, оказалось куда труднее. И это несмотря на то, что в Швеции существует давняя традиция предоставления гражданам свободного доступа к документам властей (разумеется, в аналоговой форме). На сегодняшний день только треть источников информации шведской публичной администрации доступна онлайн в открытом и бесплатном формате. Добавим к этому, что Швеция остается единственной в Скандинавии страной, где пока еще нет национального портала публичной информации.
Можно отметить отдельные успешные проекты, например, OpenAid — открытый информационный портал Шведского управления международного сотрудничества в области развития (Sida). В целом, однако, Швеция пока отстает от таких лидеров в сфере «открытого правительства», как Соединенные Штаты и Великобритания.
Вопросы цензуры
В Швеции не существует закона, который бы мог принудить поставщиков интернет-услуг (ISP) блокировать доступ к сайтам. Однако провайдеры сотрудничают с полицией на добровольной основе, блокируя включенные в централизованный список сайты, вовлеченные в торговлю детьми с целью сексуальной эксплуатации.
И все же это — не идеальная система, как доказывает Марцин де Камински, исследователь Интернета при Отделении социологии права Университета Лунда. И именно потому, что нет никакой прозрачности в отношении того, как формируются эти черные списки. «Например, не существует возможности в законном порядке опротестовать включение в список, — говорит де Камински, — и отсутствует независимый контроль над тем, что именно блокируется».
Поэтому существует опасность, что никак не регулируемый порядок составления черных списков блокируемых сайтов может в конечном счете оказаться инструментом политического контроля — пусть не в Швеции, где высок уровень доверия к полиции, а неприятие цензуры прочно укоренено в общественном сознании, — но в других странах, которые намереваются перенять шведскую модель регулирования Интернета. «Хотя шведский механизм блокирования сайтов по централизованному списку обладает указанными недостатками, — говорит де Камински, — он тем не менее используется в качестве образца в Европейской дискуссии по вопросу о таких списках».
Санкционированный надзор
В 2008 г. парламент Швеции лишь небольшим большинством голосов принял закон, предоставляющий Центру электронных коммуникаций вооруженных сил (FRA) прослушивать любые интернет- и телекоммуникационные связи между Швецией и окружающим миром в целях борьбы со «внешними угрозами», такими как терроризм и организованная преступность — но только с санкции суда и по прямому запросу со стороны правительства или служб обороны и безопасности.
В 2012 г. на широкой парламентской основе была одобрена Директива по сбору и сохранению данных (DLD), обязующая интернет-провайдеров сохранять данные обо всех сеансах связи — кто? где? когда? — в пределах Швеции в течение шести месяцев, на тот случай, если правоохранительные органы по решению суда затребуют эти данные в целях следствия.
Закон FRA вызвал весьма неоднозначную реакцию среди шведской общественности, тогда как директива DLD оказалась менее спорной. Отчасти это объясняется тем, что — хотя оба эти закона существуют в европейском контексте, то есть в условиях, когда национальные законодательства должны согласовываться с директивами Евросоюза в надлежащем порядке, — закон DLD реализует лишь минимальную версию Европейской Директивы о сохранении данных от 2006 г., тогда как закон FRA, наоборот, идет дальше, чем предписывается директивами, допуская контроль за содержанием сообщений.
Неприкосновенность частной жизни и ее охрана
Шведская инспекция по делам компьютерных регистров уже издавна проводит меры, обеспечивающие защиту персональных данных, имеющихся в распоряжении государственных учреждений, коммерческих предприятий и отдельных лиц. Интернет в значительной мере повлиял на ее роль и характер деятельности, охватывающей теперь борьбу с кибер-буллингом (травлей) и регулирование работы сетевых («облачных») хранилищ данных.
Осложняющим фактором в этой работе является то обстоятельство, что многие сервисы, используемые гражданами для хранения данных — такие, как Facebook и Google, — размещаются за пределами шведской юрисдикции. Другой такой фактор – это естественное противоречие между правом на неприкосновенность частной жизни, с одной стороны, и правом на свободу самовыражения и свободой прессы, с другой, поддержание баланса между которыми осложнилось в результате развития блогосферы и полуприватного издательского дела на платформах социальных медиа.
Авторское право — жгучая тема
Файлообмен популярен в Швеции, особенно среди молодежи, хотя по шведскому закону об авторском праве значительная его часть нелегитимна. Стремясь обеспечить охрану авторских прав в Интернете, парламент Швеции в 2009 г. на широкой межпартийной основе принял закон во исполнение директивы ЕС по правоприменению в сфере интеллектуальной собственности (IPRED). Закон предусматривает уголовную ответственность и наказание вплоть до лишения свободы для лиц, организующих нелегальный файлообмен в крупных масштабах, и обязует интернет-провайдеров раскрывать по требованию судов личности подозреваемых в таких правонарушениях.
Однако, согласно прецедентам, установленным в шведских судах, право лиц, подозреваемых в отдельных случаях незаконного обмена файлами, на охрану неприкосновенности их частной жизни перевешивает интересы обладателей авторских прав. Это ограничивает сферу действия IPRED особо серьезными случаями. Следует отметить, что в настоящее время Европейский суд рассматривает иск против Швеции в связи с заявлением, что принятый ею закон IPRED противоречит европейскому законодательству о неприкосновенности личности.
Государствами-членами ЕС подписано более полное Международное соглашение по борьбе с контрафакцией (ACTA), которое, однако, еще не ратифицировано.
Как IPRED, так и ACTA подвергаются критике, особенно со стороны шведской молодежи. На волне этого недовольства шведской Пиратской партии удалось в 2009 г. завоевать свои первые места в Европейском парламенте. Среди критиков наблюдаются разные позиции. Так, сторонники Пиратской партии добиваются пересмотра самого понятия авторского права, — так, чтобы сетевая культура ремиксов и другие виды некоммерческого использования креативного контента не подпадали под действие законодательных ограничений. По словам Рика Фальквинге, основателя Пиратской партии, «гражданские свободы, которыми пользовались наши родители в реале, должны быть перенесены в виртуальный мир».
Другие же, как, например исследователь интернета де Камински, обеспокоены тем, что принимаемые законы по правоприменению искажают истинные приоритеты или являются чрезмерным вторжением в частную жизнь. «Прежде всего нам необходимо установить права и свободы, касающиеся Интернета, — говорит де Камински, — создав сперва надежную основу для его регулирования на началах свободы и открытости. И только тогда можно начинать дискуссию по введению необходимых ограничений».
В шведском контексте
Не следует забывать, что законы FRA, DLD и IPRED, списки блокируемых сайтов и механизмы защиты неприкосновенности частной жизни — все это существует в специфическом шведском контексте. Копирование этих законов в других странах может и не дать таких же результатов, как в Швеции, с ее ничтожно низким уровнем коррупции, высоким уровнем доверия к общественным институтам и культурой свободного самовыражения, обходящейся неформальными нормами. Свобода Интернета в Швеции — это нечто большее, чем сумма регулирующих ее законодательных постановлений.
Источник : http://www.sweden.se/ru/Start/Work-live/Reading/Internet-freedom-in-Sweden—a-closer-look/
